к стенке, на которой на гвоздях висели ключи. Один из них снял и Зауру протянул — всё по порядочку.

— Как настрой? — спросил тот.

— Боевой, — заверил я.

— Пойдем.

Заур, пряча в карман ключи от машины, двинулся по тому самому обходному коридорчику, который вел в потайной зал. Судя по всему, обычные тренировки там не проходили, только мордобой случался, когда требовалось проверить ребят в условиях, максимально приближенных к уличной драке. Однако проходить к залу Заур не стал — нырнул в еще одно ответвление, за которым пряталась ещё одна дверь. Открыл замок ключом, который на вахте взял, кивком указал, чтобы я первый заходил.

Я шагнул через порог, как оказалось, внутрь кабинета. Обстановочка простенькая такая, стол, стул, из заметного — личная стена почета: медали, кубки, грамоты на имя Заурова Константина Петровича. В центре композиции — висящие на гвозде старые перчатки.

— Я в них в полутяжах Союз брал, по юношам,— хмыкнул Заур, видя, что я успел заценить перчатки. — Присаживайся, в ногах правды нет.

Присел. Если у Заура за столом было приставлено какое-никакое, но мягкое кресло, то мне пришлось довольствоваться жестким и грубо сколоченным табуретом. Я стесняться не стал, разместился как можно удобнее. Руки на стол сложил.

— Ты по серьезке у старого интересовался, как в Сочи попасть? — строго спросил Заур, откинувшись на кресле.

На мои руки на столе взглянул, но говорить ничего не стал.

— Почему нет? — я пожал плечами.

— А по регалиям спортивным ты кто будешь? — Заур, размещаясь удобнее, достал из выдвижного ящика пепельницу, в которой лежала недокуренная сигара.

Запыхтел, выпуская в потолок дым.

— С улицы я.

То, что я в свое время хорошо так на этих самых улицах повоевал, было дело. В другой жизни, конечно, но было. Поэтому я не отвел взгляд от глаз Заура. Да, я не договаривал про другую жизнь, но не врал — опыт боев, как на ринге, так и вне его, у меня имелся колоссальный.

Мой собеседник хмыкнул, затянулся сигарой покрепче, ногу на ногу закинул.

— Блин, нравится мне, что ты уверенный такой. У самого сечка не зажила, помятый весь… Я-то пацанов, кто сейчас в зале бегает, от выездов освободил, чтобы нормально могли подготовиться, — заверил Заур.

— Так меня освободите, не подведу.

— Ты насколько уверенный, настолько и борзый.

— Это еще почему?

— Потому что у пацанов, кого ты в зале видел, план выполнен, скос закончен, врубаешься? А те, кто бабки сюда не положил, — Заур похлопал ладонью по столешнице. — Те прямо сейчас жопу подымают и идут в поле, капусту собирать.

Последние слова Заур уже прорычал, ерзая на кресле от недовольства. Сделав еще несколько затяжек, он потушил сигару, снова на спинку откинулся.

— Так что хочешь, чтобы тебе вместо сечки голову с плеч не снесли — иди, но если пустой придешь — пеняй на себя.

— Понятно, — сухо ответил я. — Дело у меня какое?

Ну и Заур объяснил, чего от меня хочет.

— Был у нас определенный интерес на заводе. Парни-токари оружие протачивали, переделывали, — начал он. — Тут понемногу, там, и все отлажено было… а потом — хлоп!

Заур резко хлопнул в ладоши.

— Посадили одного пацана, и другие сразу в отказ пошли. Мол, вы сначала с ментами разберитесь, нам сидеть не хочется. От денег отказываются.

— Так, — кивнул я.

— Вот тебе и «так», а стволы переделанные по городу мелькают, смекаешь, почему? — Заур явно хотел, чтобы я не одними кулаками работал, а включал мозги.

— Предположу, что токаря нас кинули и на другого заказчика переметнулись! — предположил я.

Казалось логичным, на ментов можно сколько угодно косить, а толку-то — им на военное предприятие ходу нет. Даже если у кладбищенских с ними закус какой случился, то поставки им один хрен перекрыть не получится.

Заур, заслышав мои слова про кидалово, закивал сразу.

— В точку, Боец! Вот и я полагаю, что кинули нас. Не пойму только, почему, мы и денег больше предлагали… — он плечами пожал, на меня внимательно посмотрел. — Не в бабках тут дело, понимаешь?

— А в чем? — я бровь приподнял.

— Ты же на местном заводе работал?

— Было дело.

— Вот и выясни, в чем. Наши пацаны караулили — никто больше ничего через проходную не выносит, как отшептало, а стволы всплывают, как, сука, мухоморы после дождя! Может, другие какие ходы есть для выноса, кроме проходной? — предположил Заур. — Короче, Боец, ты мужиков знаешь тамошних — пообщайся, узнай, если надо — подкарауль, не знаю, че хочешь, то и делай. Но к концу недели мне нужно знать, кто за этим дерьмом стоит. С собой можешь взять двоих бойцов — я их к девяти вызвал.

— Кто такие?

— Узнаешь.

Мое первое задание было выдано — Заур жестом показал, что я могу идти, а сам переключился на свои дела. Я поднялся из за-за стола, переваривая поступившее задание. Прикольно, конечно, мой босс-то всерьез считает, что я по заводу в курсах. А я-то, блин, без году два часа «отработал». Ну ничего, раз мне руки развязаны, что-нибудь обязательно придумаем. Я вышел из кабинета Заура, весь в мыслях о том, как приступить к своему первому заданию, и гадая, каких бойцов мне выделили в помощь.

Глава 23

Вот они, парочка, гусь и цесарочка. Выйдя из зала, я увидел у входа «Спартанца» двух моих старых знакомых: Муху и Рябого. Тех самых товарищей, которые мне повстречались у ларька на улице Ленина. Заняты они были тем, что с лицами, перекроенными после нашей последней встречи (хотя не уверен, что с ними Заур не «обсудил» индивидуально этот промах), пехотинцы терлись возле своей «девятки». Муха сигаретой пыхтел, а Рябой семки лузгал. Увидев меня, пацаны сразу напряглись, начали перешептываться. Рябой ноги пошире расставил, чтобы в случае чего успеть в боевую стойку встать — хрен его знает, вдруг драка. Драться я, понятное дело, с ними не собирался, уж точно не сейчас. Не до выяснения отношений. Но зато я понял, что именно этих двух молодцев выделил мне Заур на будущее дело качестве «технической поддержки».

— Здорово, пацаны, — с ходу выдал я.

— Ну привет, — щурясь и делая глубокую затяжку, ответил Муха.

— Это ты, блин, Боец, что ли? — Рябой в кулак кашлянул, таращась на меня, как на Лохнесское чудище.

Они с Мухой переглянулись. Пытались въехать, что происходит. Судя по всему, тугодумы не вдупляли, что порученное дело им придется вместе со мной выполнять. Сказали, что их сегодня поведет некий Боец, а кто конкретно такое погоняло носит — не стали уточнять.

— Я, что ли, — хмыкнул я, смеряя новых напарников взглядом, послал же мне боже, что самому негоже. — А вы, как понимаю, мне сегодня на выезде помогать будете?

— Мы, — буркнул Рябой, сплевывая семечки. — Только не мы тебе будем помогать, а ты нам, разницу сечешь?

Я взглянул на шелуху, спикировавшую мне под ноги, взгляд на Рябого перевел. Конечно, парни не совсем довольны тем, что меня в их отряд снарядили, да и что им радоваться — причин объективно нет. Помнится, накануне Рябой и Муха грозились со мной расправиться, когда их Демид Игоревич санными тряпками погнал. И теперь вот, подобный позор пережив, пацаны вынуждены со мной на дело ехать. Не просто ехать, а еще мне напрямую подчиняться…

Но что есть,то есть, я себе помшников не выбирал, и мне их рожи протокольные тоже не особо милы. Лучше бы с тем же Танком на выезд снарядили. Что же касается Рябого и Мухи, то у них вариантов не особо много — отказаться от моих непосредственных распоряжений — значит воспротивиться приказу Заура. Наверняка эта парочка в курсах, что с ними может случиться, узнай Заур, что ребятки пошли в отказ. Ну а я не буду с ними сюсюкаться и делать скидку на предысторию, вот так противный я фрукт. У меня своя цель — с помощью этих двух товарищей я должен убедить Заура в собственной профпригодности. Поэтому первое, что я сделал — это вытащил сигарету из зубов Мухи и, бросив ее на землю, растоптал окурок. Тот уставился на меня округлившимися, словно блюдца из чайного сервиза, глазами.

— Ты охренел⁈

— А у нас не курят, Муха, — я пожал плечами и одарил его обезоруживающей улыбкой. — Сечешь?

Судя по перекошенной роже пехотинца, он был в шаге от того, чтобы продолжить наш незакрытый гештальт прямо здесь. Кулаки сжал, что костяшки побелели, насупился и вперед качнулся. Я не стал давать Мухе возможности покипишевать, добродушно хлопнул его по плечу, обошел и открыл дверцу девятки. Кивком показал, чтобы Муха